шоссе, тут и съезд есть. И указал рукой в сторону. В самом деле, теперь Глеб заметил, что метрах в трех от них грунтовая дорога уходит в лес.
— Езжай медленней, я покажу, как заехать, чтоб на камни не налететь, — напутствовал он и как ни в чем не бывало пошел вперед.
«Словно призрак скользит», — обалдело подумал Глеб, но нажал газ.
В том, как шел этот парень, было действительно что-то странное, он будто парил над землей, почти не касаясь ее, но еще более странным казалось то, что Глеб как заколдованный ехал за ним. Скажи ему кто еще час назад, что он вот так, запросто, после всех страшных историй, которыми пугали друг друга водители, остановится на безлюдном шоссе, съедет с него и покатит куда-то в лес, ведомый призраком, не поверил бы ни за что. Подумал бы, что сейчас набегут бандиты, и расстанется он со своей новой «десяткой», а быть может, и с жизнью. Но ведь поехал же...
Грунтовка у самого спуска с шоссе имела два камня, два острых булыжника, словно стражи, окаймлявших ее. Тут и днем то проехать непросто, а тем более, ночью, но высокий парень спокойно шел вперед, указывая дорогу. Сознание Глеба уже помутилось достаточно, чтобы проехать сквозь острые каменные врата и медленно двинуть дальше. Ему даже мысль не пришла, что отсюда еще ведь и выехать как-то будет нужно.
Метров через десять-пятнадцать парень в светлом застыл и указал на полянку слева, просвечивающую средь деревьев, приготовленную, точно парковка на одну машину.
— Осторожнее заезжай, — вел он, — видишь,здесь две сосны начинают расти. Не задави!
— Конечно. Я осторожно, — буркнул себе под нос Глеб.

Он с трудом разглядел во мраке два чахлых ростка, в которых и сосны-то угадывались пока с трудом.
Машина встала, и снова не было ощущения ни тревоги, ни страха. Будто заезжать ночью в лес непонятно куда и не известно с кем, было для него делом привычным.
— Что теперь? — спросил он незнакомца.
Тот в ответ улыбнулся, как обычно улыбаются взрослые детям, задавшим глупый вопрос. Чуть снисходительно, без ехидства и злобы.
— Теперь ничего. Теперь просто спи. Я бы на твоем месте не закрывал окно.
— Так ведь здесь комары...
— Может, они и есть, — парень вновь улыбнулся, — только это ничто по сравнению с вонью бензина в твоей машине.
— Разве воняет? Не может быть. У меня бензин не течет и салон я мыл, — Глеб даже обиделся.
— Да ты вылези из своей жестянки, — незнакомец неопределенно повел рукой.
Глеб вышел, машину закрывать не стал. Почему? Неизвестно.
Он еще захлопнуть дверь не успел, как его окружил лес. Сотни запахов, сотни тихих ночных звуков. Лес жил, он пах травой и хвоей, нагретыми за день стволами сосен и ручьем впереди. Он шелестел в верхушках берез и струился в траве. Это была вселенная. Смутный, прохладный сумрак и черные силуэты. Глеб поднял голову и увидел меж тонких ветвей звезды, они были такие большие и яркие, будто не от этого неба. Наверно, он долго стоял так, задрав голову и вдыхая ночной аромат. Ему даже на миг показалось, что ночной гость ушел, но нет, он все также стоял рядом и опять улыбался, словно взрослый, которому известно нечто, недоступное пока для ребенка. Что Глеб спросил у него? Может, о звездах, а может — о лесе. Что тот ответил? Глеб мог поклясться, что он сказал что-то важное, очень нужное, может быть, самое главное в жизни... но вот только что? Может, они бродили по лесу, а может, так и стояли на той поляне, только когда Глеб снова влез в кабину, она ужасно воняла всем подряд: бензином, маслом, нагретой обшивкой и даже резиновым ковриком под ногами. Ему пришлось открыть настежь все окна, чтобы можно было дышать. Веки совсем слипались.

— Ну, ладно, прощай!
Незнакомец направился к лесу, помахав напоследок рукой. Плавный жест, и он словно растаял меж сосен, лишь край светлой одежды мелькнул. А дальше был сон, спокойный и долгий.
Когда яркий утренний свет залил всю кабину, Глеб нехотя приоткрыл глаза. Кругом стоял лес, хотя где-то рядом шумела дорога. Глеб потянулся и замер, сознание вернулось толчком. Где он, что с ним, что это было? Он завел машину слишком поспешно, будто от кого-то убегал. Задний ход, надо выехать на грунтовку, машина дернулась, и в голове пронеслось: «Осторожнее, здесь две сосны начинают расти!»
— Да знаю я! Не задавлю, — пообещал твердо Глеб и выкрутил руль.
Вот они, эти два прутика, целы и невредимы, а вот и дорога. Десять или пятнадцать метров до шоссе. Выезд совсем простой, а где же камни? Никаких булыжников у съезда нет. Просто дорога, примыкающая к шоссе, вот и все.
Снова серый асфальт, извилистый знак, крутой поворот. Машина вошла в вираж. Посреди полосы на длинной ножке стоял восклицательный знак в треугольнике, временный, только что поставленный знак, предупреждающий об опасности. В стороне валялись осколки стекла и битой пластмассы. Двое рабочих в оранжевых куртках, приступили к распилке упавшего дерева, его толстый, могучий ствол почти сливался с шоссе, заслоняя проезд — как раз ту сторону дороги, по которой ехал Глеб. Он включил поворотник, огибая препятствие, но не выдержал и затормозил.
— Что здесь случилось? — крикнул он из окна.
— Не видишь, дерево упало, — процедил сквозь зубы рабочий, но второй, поняв суть вопроса, пояснил:
— Мужик какой-то здесь ночью разбился, на ствол налетел. Только что буксировщик и «скорая» уехали. Насмерть разбился. Вот в такой же, как ты, «десятке» ехал, сейчас много таких.
— А, понятно... — протянул Глеб.
Свежий ветер гулял по кабине. Нога, давившая на газ, чуть дрожала, по спине струился предательский холодок. Он мотнул головой, отгоняя то, что не мог постичь. Мысли путались, обгоняя друг друга, и каждая нашептывала свое, уговаривала думать или забыть, махнуть рукой или помнить, искать ответ или отвергнуть, знать или не знать. И все же, что это было?