Окончание.
Во-вторых, это реакция на непонимание «средних» окружающих, которые подчас просто не в силах оценить нетривиальные идеи в силу собственной ограниченности (см. об этом наши тексты [8]). Пусть иногда эта реакция очень резка (может быть даже чрезмерно — профессор Челленджер у Конан Дойла кричит непонимающей его публике: «Вы поносите пророков! Галилей, Дарвин и я...», или вспомнить слова князя Мышкина: «Ненавижу вас, потому что вы являетесь наиболее полным воплощением самой гадкой ординарности! Вы — ординарность напыщенная, ординарность самодовольная...»), но отторжение у окружающих вызывают нетривиальные идеи не из-за «агрессивного самомнения» высказывающих эти идеи (исходно его, как правило, нет, но оно может появиться как самозащита), а из-за собственной ограниченности. А как еще оценить этот настоящий «двойной стандарт», когда творческим людям вменяют в обязанность терпеть то, что их третируют инквизиторы (и их аналоги в последующие времена — один маккартизм чего стоит, не говоря уж о гонениях на теорию относительности в гитлеровской Германии. Вспоминаются и происходившие у нас кампании «общественного осуждения», в ходе которых писались письма типа «Мазню абстракционистов и Пастернака искусством не считаю. Иван Петрович Кувалда») и науськанная ими толпа, а дать достойную оценку всему этому просто нельзя?

С другой стороны, это неприятие посредственностью всего необычного, обусловленное ограниченностью и нежеланием самому выделиться из толпы (о поведении посредственной «массы», подавляющей всякие

отклонения, см. [14,15]). К тому же, как говорит К.Г.Юнг [4], реакция талантливых людей на неморальные поступки окружающих может быть двоякой (как сильное копирование, так и сильное осуждение). Но в обоих случаях она вызывает антипатию толпы — и если талантливые люди сами совершают такие поступки (которые часто были поводами кампаний по осуждению, вспомнить всю эту «борьбу за моральную устойчивость» — но про это говорил еще Пушкин: прегрешения великих вызывают у толпы особое негодование, на деле являющееся злорадством, что и он (талантливый человек) такой же, как толпа!), и если талантливые люди активно борются против таких поступков («выбивание из коллектива», а чаще всего это приводит к обвинению в нарушении иерархических норм). Иногда неприятие вызывает односторонность таланта, особенно если этот талант развит в сфере, которая не может принести сиюминутную пользу. Но надо ли жить только сегодняшним днем или требовать от всех

одинаковости (а эта попытка насаждения одинаковости у нас была — взять хотя бы сильно унифицированную систему образования, и если в парижской Политехнической школе Анри Пуанкаре, впоследствии известному математику, могли простить полное отсутствие способностей к черчению, то в наших вузах бывали случаи, когда талантливые студенты не могли доучиться, к примеру, из-за слабого здоровья, которое хотя и позволяло им великолепно владеть профилирующими предметами, но не позволяло достичь результатов в таком предмете, как физкультура. А склонность творческих людей к нестандартным экспериментам, которые кажутся нарушением «принятых правил поведения», хотя и не несут никому зла? — несколько подобных случаев описано в [16], кстати, эпиграфом к [16] являются слова З.Фрейда: «Гений и послушание — две вещи несовместные»).

Конечно, иногда говорят о существовании «злых гениев», но стоит отметить, что деструктивное искусство почти никогда не имеет действительно высокого уровня (ну какой уровень у Сорокина?), а деструктивность в применении достижений науки вызвана не устремлениями ученых, а желаниями политиков (реакция тех и других на создание атомной бомбы довольно удачно описана в [6]). Так что «гении от дьявола», скорее всего, просто миф. Другая связанная с этим идея связана с тем, что в искусстве проявляются две тенденции — «позитивная» (последовательное развитие установок, «академический» подход) и «негативная» (в основе которой лежит отрицание, отход от традиций, следствием которого является и сюрреализм, и интерес к «теневым» сторонам человеческой психики), которые сменяют друг друга по мере эволюции общества и связаны с двумя кольцами [17]. При этом «закрывание глаз» на темную сторону приводит к тому, что она появляется в крайне грубой форме, которая уже не может быть названа настоящим искусством. В конечном счете, Дали — не Сорокин, и картины Дали не зовут к убийству, ненависти и поеданию гадостей. Настоящий талант и настоящее искусство позволяют пережить негативные чувства внутри, интегрировать их в сознание, не выплескивая их в агрессивность к внешнему миру (известны


1 2