Тинувиэль хотелось, чтоб муж радовал не только слух своими речами, но и ум своими мыслями, да и вообще... Если первое у Даэрона имелось в избытке (рифмовал он что попало), то с умом возникли некоторые трудности. Широтой взглядов поэт не отличался. Но, решив, что библиотека матери достаточно большая, чтобы заняться его воспитанием в следующую тысячу лет, Лютиэн решила перейти сразу к последнему пункту проверки. Наступление она начала с легкого флирта, потом с тяжелого, потом применила запрещенные приёмы, но тоже безрезультатно: Даэрон под сенью ясеня продолжал вещать стихами даже рядом с полуобнаженной Лютиэн (не поведет же она его к дубу: там неподалеку Берен живет!). Пойдя в решительную дискуссионную атаку, Тинувиэль быстро поняла, какой промах совершила: Даэрон был напрочь невинным, и, судя по всему, вряд ли собирался расставаться с этим статусом даже после свадьбы.

Тогда–то и родилась эта безумная идея обручиться с Береном. Лютиэн прекрасно понимала, что король не позволит ей выйти за него замуж и придумает какой-нибудь дипломатический ход, но, по крайне мере до окончательного разбора полётов, она могла не скрывать своего воспитанника в лесу. А, по правде сказать, там было что показать. Кремы Тинувиэль произвели просто колоссальный эффект («Пятый образец надо будет выпускать серийно: у людей спрос будет бешеный»). Аккуратно постриженный, выбритый и вымытый Берен в чистой одежде вполне мог сойти за эльфа не очень знатного происхождения. Правда, до тех пор, пока он не открывал рот и не начинал говорить. Абстрагируясь от содержания, Синдарин Берена был грамматически вполне приемлем. Сам он и впрямь стал симпатичным. А с учетом рассказа о том, что было «до», Тинувиль прослыла величайшим алхимиком. Или косметологом,

что в то время было одно и то же.

Король же увидел в Берене воплощение народной мудрости «Сила есть – ума не надо». Как и предполагала дочь, он дал ему задание, от которого нельзя было отказаться: достать Сильмарилл из короны Моргота. А так как ни об одном, ни о другом Берен не знал решительно ничего, он с радостью согласился. Когда решение короля стало известно Лютиэн, она страшно вспылила. Настаивая на том, что мы в ответе за тех, кого приручили, Тинувиэль пошла вместе с ним в Ангбад, чтобы не дать убить Берена без боя. И вообще она слишком много сил и косметики на него потратила. По дороге к ним привязалась какая-то дворняга и втроем они направились к Темному Властелину. В последний момент возникла гениальная идея обменять собачку на Сильмарилл, хотя Хуану это и не понравилось (да кто его слушал, с такой-то кличкой). Придя к Моргорту, Лютиен начала рекламировать собаку и её разговорно-певческие навыки с таким вдохновением, что Враг готов был выставить пса на «Белевровидение» от Ангбада. Тогда принцесса начала сама петь колыбельную: «Не ложися на краю, придет серенький волчок и укусит за бочок, но если отдашь Сильмарилл, то Хуан прогонит волка». Моргот заснул, а Берен принялся выковыривать драгоценность из короны. Неполное образование и полное отсутствие логики в поступках проявились здесь во всей красе: вместо того, чтобы забрать корону целиком, Берен разворотил её. И вот это убожество, с точащими острыми краями металла, он надел обратно на голову Морготу, мол «так и было». Почувствовав на голове некое подобие тернового венца, Враг начал потихоньку приходить в себя, а гости тем временем быстро-быстро «сделали ноги». Когда до Врага дошло, что с собакой его кинули, и сладкую песню пела не собачка, а Лютиэн, было поздно: ни собаки, ни камня. Одна корона на голове, и та больше похожа на банку из-под тушёнки, вскрытую тупым консервным ножом.

Тем временем трио мчалось домой со всех ног и хохотало над тем, как удалось перехитрить Моргота. Только на подходе к Дориату Тинувиэль поняла,

что теперь свадьба таки состоится. От этой мысли ей стало плохо, и они сделали привал. Когда утомленный Берен уснул, Лютиэн мастерски провела ампутацию конечности с зажатым в ней камнем и спрятала Сильмарилл. Когда жених очнулся, Тинувиэль, невинно моргая глазками, объяснила, что он лежал на краю, пришел серенький волк Кархарот и откусил руку вместе с камнем. Она пробовала его отогнать, но не смогла. Берен лишь тяжело вздохнул, и они отправились к Тинголу. (Кто же знал, что Кархарот найдёт закопанное в кустах и съест, не глядя).

Надеясь на непреклонность отца, Лютиэн подтвердила рассказ об Ангбаде и Кархароте, который отхватил руку с камнем, но, к несчастью для самой принцессы, король поверил в то, что Сильмарилл был, даже без улик. Удивлению Тинувиэль не было предела. С горя она выпила лишнего и не заметила, как попала на собственную свадьбу.

- Остальное ты знаешь, папа, - грустно закончила Лютиэн.

- Да, доченька... Ну, ничего, поживешь с Береном до его смерти, а там всё наладится.