что на Черной Горе или внутри самого себя. «Остров Гонт – это по сути дела одиноко стоящая гора,…». И пусть девочка будет лить горькие слезы всю ночь, бизнесмен тяжело вздохнет, а бродяга лишь хмыкнет. Let it be, честное слово, Let it be. Скрипят качели, ветер гонит тучи, огонь горит, вода течет, падает снег, горит закат… Королева Волшебной Страны сочиняет новую сказку Благословенна будь!… и Счастливой тебе Вечности, Владычица миллионов сердец и Царица тысячи тысяч миров.

«Он сидел, тихо водил смычком, заставляя струны говорить волшебным, неземным голосом, и думал о счастье…».

Irien   

Русалка

Внимайте же братия славяне сказу ведунскому про деву-русалку.

- Ну, дед, поведай мне еще сказ про людей лесных, - как дитятко малое скулил Евсей, с трудом поспевая за старцем, которому на вид нельзя было дать меньше 100 лет, но он так бодро шагал через лес, что можно было подумать, что бабы в селе не зря болтают, и на самом деле дед Макар еще совсем как парубок – силен и бодр.

- Эх, сынок, ты все мыслишь, что сказы мои есть ложь и неправда?

- Дед, ну не бывает на свете леших, русалок и всякой нечисти. Эвон и батюшка на проповеди молвил – чертовщина это, суета и томление духа. - Так пошто ты, бес окаянный, алчешь услышать древний сказ из уст ведуна? Или не боишься кары Господней за то, что прикасаешься к богам земным, духам древних

предков наших?

- А, пущай бабы воют и замаливают грехи, а сами

в святки свечи зажигают и чадят, чадят, все село провоняли ладаном, все чертей привораживают. Я – молодой и честный хлоп, с чего мне предаваться страху Господнему, душа моя чиста, и греха за собой я не ведаю.

Дед лукаво прищурился. Ему были любы речи молодого ученика, но Евсей никак не мог понять главного, что лекарю, коим жаждал сделаться сей отрок, должны быть любы Древние духи Земли. Евсей же был прилежным христианином, но вера его была от разума, а не от сердца.

- Ну, слушай, сынок. Поведаю я тебе сказ не древности седой, а самый, что ни на есть, праведный, ибо зрел я енто своими очами, аки тебя сейчас. Они

подошли уже к лесному озеру, и все здесь казалось страшным. Обгорелые ели торчали безжизненными палками, как копья вражьей дружины, сухие ветки путались под ногами, и было чувство, что это сам леший хватает путников за ноги и не пускает к заповедному озеру, которое скрылось от чужих глаз в самом сердце лесной чащи. Они побросали котомки с целебными травами, и Евсей открыл флягу с чудесным медовым квасом, который утоляет голод и жажду одновременно. Дед Макар отпил глоток, пригладил ладонью бороду, и начал свой рассказ. - Вот, ты ведаешь, отрок, за что наш лес все называют Лихим? Вот то-то ж и оно… Зверья здесь отродясь не бывало, отседова ни охотник, ни разбойник в наш лес носу не кажут. Грибов, ягод и прочей травы целебной здесь много, да только я здесь и промыслую. Бабы глядеть боятся в сю сторону, и кажен раз крестяться, когда я шутки ради, зову их со мной в лес за ягодами. А ить охочи, бестии, до малины, что я из лесу приношу, спасу нет.

- А что же тогда лихого в этом лесу? – Евсей только теперь почувствовал страх, ибо с Макаром он без опаски ходил сюда и помогал ему собирать целебные травы.

- А Лихим сей лес называют оттого, что в ентом самом озере живут русалки.

- Русалки?!! – Казалось, юноша разочарован. И ты хотел меня настращать русалками, дед? Уж не повредился ли ты в рассудке на старости-то? Все знают, что русалки – это пустая бабья выдумка, дабы детвора не шибко бегала на пруд. - Ох, сынок… Слушай теперь мою историю. Знаешь ли ты деда Прокопа, что живет за кузницей?

- Отчего ж не знать? Шибко старый дед, почитай старше тебя будет. Да только нелюдим он, неохоч до сказок, оттого и живет один как перст, и никого не привечает, не то, что ты, Макар.

- Да не так стар Прокопий, как ты об ём кажешь. Его мать, тетка Меланья – вдова Назара, что сгинул в дружине ратной на войне праведной. Она все еще горюет о сыне, дескать, пропал Прошка в Лихом лесу,