культурным и финансовым возможностям, управление собственным бюджетом и т.д. Самоидентификация «Я из тех, кто плюет на моду» влечет за собой практику игнорирования модных процессов, ориентацию на иные ценности: функциональность, полезность, долговечность и т.д.

Мода человеческого социума имеет тенденцию к постепенной институционализации. Она включает в себя, прежде всего, появление разнообразных профессионалов - кутюрье, обозревателей, репортеров, манекенщиц, фотомоделей, мастеров швейного дела и т.д. Модный процесс – это производство символов престижной современности.

Скорее всего, в эльфийском обществе должны были быть мастера в указанной области, в том числе и те, кто обладал столь тонким чувством вкуса, что мог задавать определенные тенденции и направления, воспринимаемые большей частью социума. Но, вероятнее всего – лишь как эстетический эталон уже упомянутого совершенствования, красоты, искусства. Вряд ли престиж – самое главное в жизни эльфа.

Мода как общее понятие - всё же часть массовой культуры. В высшем своем проявлении она становится частью искусства. И развивается она по законам искусства, а ее творцы – это художники. Haute Couture (HC) – в переводе с французского «высокое шитье» или, в более вольном переводе – «высокая мода». Не секрет, что потребителями оригинальных произведений искусства всегда являлись самые богатые люди, считающие себя элитой. Они находятся и в первых рядах потребителей произведений высокой моды. Например, голландский модельер Эдуард ван Рейн долгое время одевал семью Онассисов, королевскую семью Нидерландов, создал в Голландии свой Дом Haute Couture.

Создаваемые такими художниками модели уникальны, выполняются в единственном экземпляре,

выкройки при изготовлении не используются, почти нет швов, выполняемых на швейных машинках. Для этих моделей используются сверхкачественные ткани. Такие модели оцениваются по критериям изобразительного искусства, где ценится только оригинал, а копия вызывает чувства, варьирующиеся от презрения до возмущения.

Это чистое искусство для искусства. Многие модели предназначены лишь для показа, даже не предполагается, что их будут носить в массовом количестве или вообще кто-то выйдет в таких платьях на улицу. Потребление части этих моделей богатыми слоями демонстрирует лишь возможность утилитарного искусства. Аналогичные процессы мы наблюдаем в живописи, скульптуре: есть произведения, которые интересны только для просмотра на выставках, а есть те, которые используются для украшения домов и офисов. Однако высокая мода – это и лабораторные экземпляры, которые при наличии благоприятных условий могут пойти с определенными коррективами в серию, это источники вдохновения и толчок для размышления массе модельеров, работающих на поток, производящих модели класса pret-a-porter, то есть уже предназначенные для ношения в реальной жизни, а не только на подиуме.

В физическом пространстве высокая мода концентрируется на подиуме, иная мода существует на улице, в разных общественных местах – театрах, фирмах, университетах и т.д. Это то, что порою называют «уличной модой». Эти разные виды моды соотносятся как искусство и утилитарная массовая культура, которая начинается там, где появляется массовость моделей и массовый вкус. Высокая мода, как и любое искусство, стремится к свободе творчества как от власти, так и от толпы. Сила высокой моды в том, чтобы как можно дальше вырваться вперед, обозначить тенденции будущего с риском быть не понятым сегодня. У кутюрье те же амбиции, что и у художника. Сила тех, кто делает бизнес на моде – в способности уловить и оседлать поворот во вкусах масс, что дает шанс на большое количество продаж и, следовательно, на высокие прибыли – главный критерий успеха.

Рискнём предположить, что у эльфов вся «мода» располагалась на высшем уровне своего проявления и являлась частью именно искусства, когда единичное произведение - прекрасно само по себе в высшей степени своего совершенства. Что же до создания массовых тенденций, то для проверки такого явления на пригодность, пожалуй, подойдёт пример с использованием персонажей из литературного произведения. Точнее – попытка контр-примера. Представьте себе следующее описание: «Мириэль соткала гобелен с преобладанием синих тонов. Теперь все ткут или покупают непременно синие или голубые гобелены. Кто не ткёт и не покупает – красят стены в синий цвет». Или так: «Феанаро всех потряс своими сильмариллами и стал бешено популярен. Теперь все носят точно такие же рубашки, как та, что была на нём на празднике. А короны с сильмариллами «от Сваровски» идут нарасхват». Подобные «сцены» могут быть только лишь шутками, не более. Внешнее подражательство - та самая массовость - несравнима с искусством и легко отличима от него.

 На границе между «высокой модой» и «массовой