Но помимо Сынов Божиих были и другие павшие изгнанники — люди.
«И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно. И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят. И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни».
(Быт. 3.22-24).
Такое изгнание, с возможностью покаяния и возвращения в райскую обитель роднит людей с Сынами Божиими (Втор. 14.1; Пс., 72.15; Прем. 16.26; Лк. 3.38; Рим. 8.19; Галл. 3.26; Иов. 1.6, 2.1, 38.7). Неслучайно эпитет «сын Божий» нередко прилагается к благочестивым людям. И при исчислении потомства праведного Сифа, третьего сына Адама и Евы, во главе его поставлено имя Бога, и все сифиты представляются как бы Его детьми. Еще решительнее то же самое указывает заключительный стих 6-ой гл., где говорится, что в дни Еноха сифиты начали торжественно призывать имя Господа и сами называться в честь Его «сынами Божиими». Наконец, за это же говорит и самый характер браков, заключенных между сынами Божиими и дочерьми человеческими: по смыслу употребленного здесь библейского выражения — это не были временные и противоестественные связи, а обычные правильные браки, хотя и пагубные по своим моральным последствиям.
***
«...И после нескольких дней мой сын Метушелах взял жену для сына своего Ламеха, и зачала она от него и родила сына. И было тело его белым, как снег, и красным, как цветение розы (т.е. розовым – А.Ч.), а
волосы головы его и его длинных локонов были белы, как шерсть, и глаза его прекрасны. И когда поднял он глаза свои, осветился весь дом, как от солнца... А отец его Ламех испугался его и убежал, и пришел к отцу своему Метушелаху. И сказал он ему: «Я родил странного сына, отличного от человека и не похожего на него, и напоминающего сынов Бога небесного; и натура его отличается, и он не таков, как мы... И кажется мне, он произошел не от меня, а от ангелов...».
(1 Енох. 106.1-6)
Патриарх Ламех высказал свои подозрения жене:
«Вот тогда я подумал про себя, что от Стражей это зачатие, либо от святых [существ] оно, или у исполинов... и сердце мое изменилось к этому мальчику...»
(Апокриф Кн. Быт. II.1).
И заставил ее поклясться именем Всевышнего, что она его не обманывала:
«О, господин мой, о <…> наслаждение мое, и я поклянусь тебе Великим Святым, царем не[бесным]... что от тебя семя это, и от тебя это зачатие, и от тебя произрос плод <…> а не от кого-нибудь чужого, и не от какого-нибудь из Стражей, и не от кого-нибудь из Сынов не[ба]» (Апокриф Кн. Быт. II.9-16).
Обсуждаемый здесь младенец — это Патриарх Ной, тот самый, что спасся в Ковчеге от Потопа, ибо «...обрел благодать пред очами Господа [Бога]» (Быт. 6.8). А его отец Лемех все же поверил жене, ибо подобные гены имели ротацию в их семье — точно так же выглядел сам Енох, восхищенный в теле (!) Господом на Небо, прекрасно разбиравшийся в Стражах и даже ходатайствовавший за них пред Богом.
Однако можно было бы понять переполох в семитской семье, когда в ней рождается явный европеоид (есть такое мнение среди исследователей). Однако как тогда объяснить переполох среди чистых европеоидов, коими еще на заре нашей эры были иранцы? Речь идет о Саме царе Систана (Восток Ирана), женившемся на прекрасной девушке, которая родила ему сына. Однако при появлении ребенка на свет радость отца сменилась ужасом и отвращением. Причиной такой смены чувств послужила неземная наружность мальчика: кожа «чистая как серебро», волосы «белые, как у старика», и «подобные снегу», лицо «райское» и «прекрасное как солнце», щеки «румяные и прекрасные», как «весенняя роза», тело «прямое, как кипарисовое дерево». Царь был убежден, что это не его ребенок, а сын какого-то дэва:
«Что мне сказать? Родился див нечистый?
Отродье пери? Леопард пятнистый?»
(Фирдоуси. Шах-наме).